Радиоигры советских спецслужб во время Великой Отечественной Войны

Радиоигры, проведенные органами государственной безопасности СССР в ходе Великой Отечественной войны, свели на нет работу германской разведки против Советского Союза и стали весомым вкладом в Победу, рассказал историк отечественных спецслужб, автор многочисленных статей и книг о радиоиграх Владимир Макаров.

Под радиоигрой понимается использование средств радиосвязи для дезинформации разведывательных органов противника. Семьдесят пять лет назад, 5 мая 1945 года, завершилась радиоигра «Березино» — одна из наиболее знаменитых радиоигр, проведенных отечественными спецслужбами против разведки Третьего рейха. Фактически она подвела итог свыше 180 радиоигр, которые осуществили сотрудники НКВД-НКГБ и военной контрразведки СМЕРШ в годы военного лихолетья.

«Деза» для гитлеровцев

Радиоигры появились в годы Первой мировой войны — их первыми, судя по всему, применили немецкие спецслужбы в борьбе против английских диверсантов, которые забрасывались в Голландию, Бельгию и Францию, рассказал Макаров.

«Советские спецслужбы после начала Великой Отечественной войны очень быстро взяли на вооружение практику радиоигр. По историческим источникам известно, что первая радиоигра с целью дезинформации противника была проведена Особым отделом Северо-Западного фронта в сентябре 1941 года», — добавил историк.

Но широкое распространение радиоигры с германской разведкой получили после того, как весной 1942 года спецслужбы Третьего рейха начали в массовом порядке забрасывать в советский тыл агентов-парашютистов с радиостанциями, отметил эксперт.

Фактически основной период истории радиоигр, проведенных советскими спецслужбами, ведет отсчет с 25 апреля 1942 года, когда нарком внутренних дел СССР Лаврентий Берия представил председателю Государственного комитета обороны Иосифу Сталину докладную записку о задержанных весной того года немецких агентах с рациями, рассказал Макаров.

«НКВД СССР считает, что захваченные немецкие радиостанции можно использовать в интересах Главного командования Красной армии для дезинформации противника в отношении дислокации и перегруппировок частей Красной армии», — говорилось в записке.

«Добро» на это было получено, и в дальнейшем дезинформационные материалы в радиоиграх по линии НКВД-НКГБ и созданной в 1943 году военной контрразведки СМЕРШ целенаправленно адресовались германскому военному командованию.

Владимир Макаров рассказал, в чем заключались предпосылки для успешного проведения радиоигр советскими спецслужбами.

«В отличие от радиоигр, которые проводили немцы, наши проводились централизованно, с участием Генерального штаба. В нашем Генштабе работала отдельная группа, которая готовила дезинформационные материалы. Причем над этим работали лучшие советские генштабисты», — сказал историк.

Каждая радиоигра готовилась предельно тщательно, добавил он.

«Основная масса агентов-радистов, которые забрасывались немцами на советскую землю, являлась в органы нашей контрразведки добровольно, с повинной, желая искупать вину перед родиной. Безусловно, перед тем как начать очередную радиоигру, эти люди проходили тщательную проверку. В дело сразу же вступал отдельный огромный механизм, который позволял убедиться, насколько искренни эти агенты», — рассказал историк.

Кроме того, надо было понять, какие у радистов имеются условные сигналы, которые те должны были передать в эфир своим германским «хозяевам» в случае перевербовки советскими спецслужбами.

«Еще осенью 1942 года в НКВД был подготовлен первый проект инструкции, рассылавшейся по территориальным и войсковым органам контрразведки. Согласно одному из пунктов инструкции, требовалось узнать, какие у агента есть сигналы о работе под контролем советских органов безопасности. Все это было детально прописано, как Отче наш», — добавил Макаров.

Также, по его словам, кроме сотрудников НКВД-НКГБ и СМЕРШа, которые работали с задержанными и перевербованными радистами, каждый их выход в эфир контролировался и службой радиоконтрразведки.

«В случае успешного проведения радиогры агенты к уголовной ответственности не только не привлекались, а нередко и награждались», — отметил историк.

Маскировка для достоверности

«Для того чтобы наша дезинформация проходила и чтобы минимизировать вероятность провала конкретной радиоигры, предпринимались маскировочные мероприятия», — добавил Макаров.

Это делалось для того, чтобы возможные немецкие агенты в советском тылу могли бы прямо или косвенно подтвердить «достоверную» информацию, которую получала германская разведка от советских чекистов.

Например, направление главного удара армии в тот или иной период можно определить по тому, где концентрируются войска.

«А Москва была центром всех железнодорожных путей сообщения в СССР. И поскольку в московский район немцы забрасывали своих агентов-разведчиков, по окружной дороге в столице пускали составы с платформами, замаскированными под технику, боеприпасы, — чтобы показать, что где-то готовится наступление советских войск. Строились и фиктивные склады с боеприпасами, оружием, снаряжением», — отметил Макаров.

«Еще такой любопытный момент. Немцы отслеживали и передвижения высших руководителей Красной армии, командующих фронтов, например Георгия Жукова. Понятно, что куда в специальном поезде отправится штаб Жукова, там следует ожидать удара советских войск. И немцам сообщалось, что штаб Жукова выехал туда-то. На самом деле, конечно, он находился в другом месте», — рассказал историк.

С помощью радиоигры удалось предотвратить массовый налет на Москву бомбардировщиков люфтваффе, который намечался гитлеровцами на 22 июня 1942 года, в первую годовщину их нападения на СССР.

«В ходе известной радиоигры «Монастырь-Курьеры» немцам было передано, что противовоздушная оборона Москвы резко усиливается, в район столицы дополнительно переданы несколько истребительных полков, части зенитной артиллерии, прожектора, аэростаты. И немцы отказались от планов совершить этот налет», — сказал Макаров.

«Германскую разведку в радиоиграх дезинформировали, например, о мощности советских танковых заводов. В зависимости от обстановки приходилось или преуменьшать, или, наоборот, преувеличивать объемы выпускаемой техники», — отметил эксперт.

Радиоигры применялись и для противодействия германской разведке в глубоком тылу Красной армии — в частности, чтобы сорвать попытки организовать националистические выступления в разных регионах СССР, а также пресечь диверсии на железных дорогах.

«Например, очень важно было оградить железнодорожное сообщение с Мурманской и Архангельской областями, откуда шла техника, которая по лендлизу поставлялась в СССР союзниками», — отметил Макаров.

А для пущей достоверности, чтобы укрепить германскую разведку в ее мыслях о преимуществе над советскими спецслужбами, чекисты специально применяли особый прием — проводили некоторые радиогры, демонстрируя якобы свой непрофессионализм.

«Был такой термин — «игра под знаком провала». В этих радиоиграх показывалась грубая, топорная работа советских органов госбезопасности, которую можно раскусить. На самом же деле советские спецслужбы это делали тоже для передачи дезинформации», — рассказал Макаров.

Подлинное искусство

Тактика радиоигр на протяжении войны эволюционировала, отметил эксперт.
После того как Красная армия в 1944-м освободила территорию Советского Союза и двинулась на запад, радиоигры все больше применялись для поддержки наступательных операций советских войск.

«Например, в ходе Будапештской наступательной операции в Венгрии в начале 1945 года. Там наступали войска 3-го Украинского фронта. Для разгрома группировки вермахта, которая прорывалась к Будапешту на помощь окруженным в венгерской столице силам гитлеровцев, Управление контрразведки СМЕРШ 3-го Украинского фронта провело радиоигру, получившую условное название «Связисты», — рассказал Макаров.

«Немцы поверили дезинформации, переданной им в ходе радиоигры, и сняли с основного направления значительные силы. Это позволило нашим войскам ликвидировать прорыв гитлеровцев», — добавил историк.

В целом, по его словам, радиоигры позволяли советскому командованию проводить дезинформационные мероприятия по широкому спектру проблем, которые стояли перед Красной армией. В результате радиоигр противник успешно вводился в заблуждение не просто о переброске отдельных батальонов и полков, а целых армий, отметил Макаров.

Германские спецслужбы не смогли обеспечить вермахт надежной информацией о планах Красной армии, о дислокации ее частей и подразделений. В итоге удалось сохранить жизни не то что десяткам, а сотням тысяч наших солдат и офицеров, добавил эксперт.

«Немцам также не удалось нарушить работу советского тыла. Наши органы госбезопасности обезвредили тысячи немецких диверсантов, а также десятки тысяч единиц оружия, взрывчатки и боеприпасов, которые не выстрелили и не взорвались в советском тылу», — сказал Макаров. Кроме того, с помощью радиоигр были пресечены попытки германской разведки совершить покушения на руководителей советского государства.

По его словам, радиоигры имели еще одну особенность — все они готовились и проводились советскими спецслужбами по-настоящему творчески.

«Шаблоны здесь не годились. И поэтому мы с полным правом можем говорить, что радиоигры советских органов госбезопасности были примерами подлинного оперативного искусства. А с учетом влияния их результатов на успехи нашей армии речь идет и о полководческом искусстве», — отметил Макаров.

«Можно говорить, что советские спецслужбы в ходе радиоигр наголову переиграли противника. По существу, громадная машина немецкой разведки работала вхолостую. И потому огромен вклад в Победу организаторов и участников тех радиоигр», — подчеркнул историк.

«Блаженное неведение» Отто Скорцени

С середины 1943 года, после Курской битвы, инициатива на советско-германском фронте окончательно перешла к Красной армии. В связи с этим германские разведывательные органы получили задачу максимально активизировать разведывательно-диверсионную работу в прифронтовой полосе и в советском тылу.
Органы госбезопасности СССР смогли не просто своевременно вскрывать эти замыслы, но и наносить ответные удары, примером такой работы стала радиоигра «Березино», начатая летом 1944 года, отметил Макаров.

Она задумывалась не на пустом месте, а стала логическим продолжением крупной радиоигры «Монастырь-Курьеры», которую с 1941 года вело 4-е Управление НКВД-НКГБ СССР. Тогда чекисты довели до немецкой разведки информацию о якобы наличии в Москве подпольной монархической организации под названием «Престол». Главным действующим лицом той операции был опытный и надежный агент советских спецслужб Александр Демьянов, которому германская разведка верила, как своему надежному помощнику.

В 1944 году Демьянов, по плану оперативной игры, был командирован в только что освобожденный от фашистов Минск якобы для прохождения службы в одной из воинских частей. Вскоре от него, а также от других агентов НКГБ и по линии СМЕРШа поступила информация о нахождении в белорусских лесах разрозненных групп немцев, стремящихся прорваться через линию фронта. Материалы радиоперехвата свидетельствовали о желании германского командования оказать им всяческую помощь по выходу из русского тыла, одновременно используя в интересах проведения подрывных акций в ближайшем тылу Красной Армии.

На этом было решено сыграть. Дерзкий замысел новой операции заключался в том, чтобы легендировать перед германской разведкой якобы наличие крупной немецкой воинской части, скрывающейся в лесах Белоруссии и пытающейся установить связь с командованием вермахта.

Демьянов передал немцам, что случайно вышел на контакт с попавшей в Белоруссии в окружение воинской частью численностью почти в две тысячи человек. Демьянов докладывал, что эта часть испытывает большую нужду в продовольствии, обмундировании, а главное, в оружии и боеприпасах, и что ее продвижение затруднено из-за большого количества раненых.

Роль командира немецкой части, находящейся в районе небольшого городка Березино чуть более чем в сотне километров от Минска, исполнял доставленный из офицерского лагеря для военнопленных, бывший командир полка, подполковник Герхард Шерхорн.

На место проведения операции в Белоруссию выехала группа выдающихся советских разведчиков, сотрудников 4-го Управления Наркомата госбезопасности СССР. В состав группы входили ее руководитель Наум Эйтингон, разработчик операции Исидор Маклярский, Яков Серебрянский, Георгий Мордвинов, Вильям Фишер (позже вошедший в историю разведки под именем Рудольфа Абеля).
Кроме того, сотрудники 4-го Управления НКГБ, выделенные в «часть Шерхорна», прошли специальную подготовку, чтобы стать похожими на военнослужащих вермахта — в том числе строевую подготовку на немецком языке. А на площадке «части Шерхорна» были сформированы три группы из числа сотрудников спецназа НКГБ — они должны были встречать прибывающих агентов-парашютистов.

Интересно, что для того, чтобы убедиться в реальности существования «части Шерхорна», в район были засланы парашютисты из числа спецназовцев, которыми командовал «диверсант номер один» Третьего рейха Отто Скорцени. Но и этих «гостей», как и других агентов, которых немецкая разведка отправляла на помощь Шерхорну, удалось обезвредить.

«Советские чекисты несколько раз во время войны «скрещивали шпаги» со Скорцени и его людьми и всегда успешно. Сам Скорцени, судя по его воспоминаниям, так до конца жизни и остался в блаженном неведении относительно того, что «виртуальный поход» Шерхорна и его части по советским тылам был на самом деле блестяще реализованной операцией советских спецслужб», — сказал Макаров.

В итоге чекисты водили германскую разведку за нос до самого конца войны. Первого мая 1945 года немцы передали Шерхорну радиограмму, в которой сообщали о самоубийстве Гитлера.

«Это стало для советских спецслужб одним из первых косвенных подтверждений того, что Гитлер действительно мертв», — отметил Макаров.

А 5 мая 1945 года немецкая разведка направила последнюю радиограмму в адрес Шерхорна.

«Превосходство сил противника одолело Германию. <…> С тяжелым сердцем мы вынуждены прекратить оказание вам помощи», — говорилось в том сообщении.

Так гитлеровцы сами поставили точку в истории радиоигр, в которых советские спецслужбы одержали безусловный триумф.